Опасный лаборант - Страница 72


К оглавлению

72

После прохладного трюма раскалённый камбуз был практически невыносим. Ганс крутился возле плиты, готовя ужин. Денис вошёл и покачнулся, ухватился за раму иллюминатора.

– Арбайт, – сказал он. – По стахановски.

– Принёс? – спросил Ганс по-английски.

– Вот, – лаборант протянул пузырёк. – Не лей в жаркое. Нагревать нельзя. Замораживать нельзя. Сунь в холодильник, пока не испортилось.

Ганс расторопно убрал склянку на полочку для яиц. Вытащил из холодильника поднос с прозрачным рыбным заливным.

– Сварил господам офицерам на ужин. Кстати, в кают-компании будет дама.

Лаборант грязно выругался. Эту возможность он не согласовал со Смольским.

– Отмена!

– Спокойно, я всё продумал.

Кок показал на верхний правый кусок заливного, украшенный ломтиками жёлтой моркови, вырезанными как лепестки розы, и кружочком красной моркови, обкромсанным по краям так, что он стал напоминать гвоздику. Угол холодца был подчёркнуто женственным.

– Его невозможно спутать.

Дисциплинированный немец достал из холодильника баночку с ядом, аккуратно окропил поверхность студня, обойдя правый угол.

– Вот и всё, – сказал он, ставя поднос в холодильник. – Ты сам всё видел.

– Зер гут! – сказал лаборант.

– Как только я подам ужин, обратного хода не будет. Вы займётесь неграми и вахтенным офицером. Помните, что он вооружён. Тебе поможет Миксер, я с ним поговорил. Он надёжный.

– Как бультерьер, – сказал Муромцев.

В этот момент сговор стал окончательным и лаборант шкурой почувствовал, что, кроме матроса Миксера, ему надеяться не на кого.

Глава 27

В лазарет Дениса не пустили.

– Толчёшься тут, грязный, – доктор Жлоб скривился, словно лимон проглотил. – Куда в стерильное помещение? Ступай, ступай.

Из своей каюты выглянул Степаныч.

– Чего расшумелся? – брюзгливо спросил толстяк и вперился мутным взором в Дениса. – Завтра придёшь. Сегодня у нас праздник, – он сально осклабился. – Давай, отваливай.

Пробраться к Арине за пистолетом и не спугнуть всех пиратов не представлялось возможным.

Муромцев ретировался, проклиная вставшего на пути доктора, старого механика и вообще всю команду. У него не осталось сил хитрить и спорить. Схватиться в рукопашную со всеми неграми разом представлялось задачей трудной, но куда более решаемой.

Свалка в кубрике, как пел Высоцкий, лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза, а в спину стреляет вахтенный офицер. И всё это, потому что гнусный Жлоб не пустил в лазарет, а умолять его показалось как-то неловко.

Денис остановился на шкафуте, дыша сквозь зубы, собираясь с мыслями. Из камбуза вышел Ганс, держа перед собой, как хрупкую драгоценность, поднос с заливным.

Денис осознал принцип двух зол. Сейчас ещё можно было выбрать из них. Зло меньшее – выбить поднос и подвергнуться наказанию за испорченный ужин. Вспышку ярости можно будет объяснить накопившейся усталостью и общеизвестной дурью Гидроматроса. Можно было допустить отраву в кают-компанию, что обязывало пойти в самоубийственную атаку, это было большее из выбираемых сейчас зол.

Но если выбрать зло меньшее и оставить бандитов живыми, судьба виделась Денису совсем в чёрных красках. Едва ли кто из учёных доплывёт до берегов Африки. Меньшее зло в перспективе оборачивалось злом куда большим, чем другое зло, между которыми надо было сделать выбор прямо сейчас. Так всегда происходит, когда выбираешь из двух зол, потому что не ищешь других вариантов, а не пробуешь их искать, потому что не видишь ничего, кроме зла.

Выбор из двух зол – это всегда ловушка. Щадить пиратов было нельзя. Они не пощадят учёных. Казаков уже сносился, а Денис пока дорабатывался на износ. Им всего-то можно было дать отдых и осуществлять декомпрессию строго по таблице, но пиратам банально плевать. Они были неумны и недальновидны.

Бандиты были просто неспособны оценить учёных. Преступники не задумывались о пользе, которую могли бы извлечь в перспективе. Склад гнилого водолазного снаряжения об этом свидетельствовал. Пираты жили одним днём. Офицеры эмигрировали в Дикие Воды не для того, чтобы долго жить, а чтобы взять своими руками то, что, по их мнению, недодала им родина. Денис понимал их мотивацию. Он тоже чувствовал себя обойдённым милостями судьбы. Пока он мыл пробирки, полоскался в грязи, добытой драгой со дна Карского моря, и погружался под лёд возле острова Сибирякова, молодые люди из хороших семей устраивали своё будущее и с толком проводили время. На праздник жизни Денис допущен не был. Он даже понимал, что научная карьера ему заказана. Он всех устраивал как лаборант, а в образе Ихтиандра, таскающего со дна ништяки, и вовсе был незаменим. Арина ему прямо так и сказала.

Денис припомнил их разговор в отеле, когда он пришёл каяться в убийстве. За верную службу ему были готовы многое простить. Так неужели Арина откажется от ценного сотрудника и поможет уйти в университет? Будут уговоры постажироваться ещё год, набраться опыта, знаний, чтобы легче было поступить на биофак, обещания отличной характеристики и связей… Всё это он слышал и слушался старших.

Денис замер с открытым ртом.

Кок скрылся на баке.

За столом должна была присутствовать Рощина.

«Да и чёрт с ней», – твёрдо и зло подумал Муромцев. Зубы глухо стукнули, когда он захлопнул пасть. Мысли об Арине больше не грели душу. Начальница не воспринималась им как женщина, и он сам себе удивлялся, что такое было возможно. Впереди ждал кубрик полный дюжих негров, которые расставили миски, ложки и ждут лагуна с камбуза.

72